Об антисемитизме

Заявление итальянской журналистки Орианы Фаллачи, опубликованное 18 апреля в
журнале "Panorama".

Ориана Фаллачи: Я считаю позорным, что в Италии устраивается процессия ряженых
под камикадзе, которые выкрикивают гнусные оскорбления в адрес Израиля, возносят
фотографии израильских руководителей с намалеванными на лбу свастиками, подстрекают народ
ненавидеть евреев. Процессии людей, которые готовы продать в гарем собственную мать, только
бы вновь увидеть евреев в лагерях уничтожения, в газовых камерах, в печах крематориев в Дахау,
Маутхаузене, Бухенвальде, Берген-Бельзене и так далее.

Я считаю позорным, что католическая церковь позволяет епископу, да еще обитателю
Ватикана, этому святоше, пойманному в Иерусалиме с целым арсеналом оружия и взрывчатки,
спрятанным в особом тайнике его священного "мерседеса", участвовать в этой процессии и
выходить к микрофону, чтобы от имени Бога поблагодарить камикадзе, которые истребляют
евреев в пиццериях и супермаркетах. Чтобы именовать их "мучениками, идущими на смерть как
на праздник".

Я считаю позорным, что во Франции, Франции свободы, равенства и братства,
сжигаются синагоги, терроризируются евреи, оскверняются их кладбища. Я считаю позорным,
что в Голландии, в Германии и Дании молодые люди щеголяют в куфиях, подобно тому, как
молодчики Муссолини щеголяли своими жезлами и фашистскими эмблемами. Я считаю позорным,
что почти во всех европейских университетах палестинские студенты задают тон и подпитывают
антисемитизм. Что в Швеции они потребовали аннулировать Нобелевскую премию мира,
присужденную Шимону Пересу в 1994-м году, и целиком отдать ее этому голубю с
оливковой ветвью в клюве, Арафату. Я считаю позорным, что достойные члены нобелевского
комитета, этого комитета, который, казалось бы, вместо заслуг награждает политические убеждения,
приняли эту просьбу к сведению и намерены ее рассмотреть. Пропади пропадом Нобелевская
премия, и честь тем, кто ее не удостоен.

Я считаю позорным - мы снова в Италии, - что государственное телевидение
содействует возрождению антисемитизма, проливая слезы над палестинскими покойниками, и не
оказывает доверия израильским, упоминая о них торопливо и часто даже неохотно. Я считаю
позорным, что в телевизионных дебатах оказывается такое уважение негодяям в тюрбанах или
куфиях, которые еще вчера восхваляли массовое убийство в Нью-Йорке, а сегодня восхваляют
убийства в Иерусалиме, Хайфе, Нетанье, Тель-Авиве. Я считаю позорным, что пресса поступает
точно так же, возмущаясь по поводу того, что в Вифлееме церковь Рождества окружена
израильскими БТР-ами, но не возмущаясь тем, что в той же церкви двести палестинских террористов, хорошо обеспеченных автоматами, боеприпасами и взрывчаткой (в том числе многие главари "Хамаса" и "Аль-Аксы"), почти с гостеприимством приняты монашеской братией, которая затем принимает от экипажей БТР-ов бутылки с минеральной водой и корзину яблок. Я считаю
позорным, что, отметив число израильтян, погибших с начала второй "интифады" (412), влиятельный
еженедельник тут же отмечает жирным шрифтом, что в дорожных катастрофах гибнет больше -
600 в год.

Я считаю позорным, что "Osservatore Romano", газета папы римского, папы, который
не так давно оставил в Стене Плача записку с извинениями перед евреями, обвиняет в
геноциде народ, который миллионами уничтожали христиане. Европейцы. Я считаю позорным, что
выжившим из числа этого народа, людям, у которых на руках до сих пор сохранились татуировки
с номерами, эта газета отказывает в праве давать отпор, защищаться, не позволять истреблять
себя заново. Я считаю позорным, что во имя Иисуса Христа - еврея, без которого все они
сегодня остались бы без работы, - священники наших приходов или социальных центров и так далее флиртуют с убийцами, из-за которых в Иерусалиме нельзя выйти поесть пиццы или купить яиц
без того, чтобы взлететь на воздух. Я считаю позорным, что они выступают в поддержку тех,
кто положил начало террору, убивающему в авиалайнерах, в аэропортах, на олимпиадах, а
сегодня принявшемуся за убийство западных журналистов. Их расстреливают, похищают, им
перерезают горло, отрубают головы. (После выхода моей книги "Гнев и гордость" кто-нибудь в
Италии может сделать это и со мной. Цитируя стихи Корана, призывая своих "братьев" в мечети и
в мусульманских общинах покарать меня во имя Аллаха. Убить меня. И даже умереть
вместе со мной. Поскольку они из тех, кто хорошо владеет английским, отвечу им
по-английски: "Fuck you".)

Я считаю позорным, что почти все левые, эти левые, которые двадцать лет назад
позволили профсоюзному шествию поставить пустой гроб (на манер угрозы мафии) перед
синагогой в Риме, забыли о вкладе евреев в борьбу с фашизмом. О Карло и Нелло Росселли, например, о Леоне Гинзбурге, об Умберто Террачини, о Лео Валиани, об Эмилио Серени, о женщинах вроде моей подруги Анны Марии Энрикес-Аньолетти, расстрелянной во Флоренции 12 июня 1944-го года, о 75 из 335 убитых в ардеатинских рвах, о бесконечном множестве других, погибших под пытками, или в бою, или от рвения карателей. Товарищи, учителя моего детства и моей ранней молодости.

Я считаю позорным, что по вине тех же левых, и даже в первую очередь по вине
левых (я имею в виду левых, которые открывают свои съезды аплодисментами представителю ООП, в Италии - главарю палестинцев, которые желают уничтожения Израиля), евреи в итальянских
городах снова живут в страхе. И во французских городах, и в голландских, и в датских, и
в немецких - тоже.

Я считаю позорным, что перед процессиями негодяев, ряженых под камикадзе, они
трепещут, как трепетали в Берлине в "кристальную ночь" - ночь, когда Гитлер провозгласил
охоту на евреев.

Я считаю позорным, что, повинуясь моде глупой, подлой, бесчестной, но выгодной
для них политической корректности, обыкновенные оппортунисты, и даже обыкновенные
паразиты поминают всуе слово "мир". Те, кто во имя слова "мир", уже опохабленного
сильнее, чем слова "любовь" и "человечность", отпускают только одной из сторон ненависть и
зверство. Те, кто во имя пацифизма (читай: конформизма), отданного на откуп придуркам и шутам,
которые раньше лизали ноги Пол Поту, подбивают простодушных, наивных и запуганных. Те,
кто вводил их в заблуждение, развращал, отбрасывал вспять к середине столетия, к желтым
звездам на одежде. Эти шарлатаны, для которых палестинцы значат столько же, сколько они
сами значат для меня - ровным счетом ничего.

Я считаю позорным, что столь многие итальянцы и столь многие европейцы избрали
себе знаменем господина (если такое слово к нему применимо) Арафата. Это ничтожество,
которое, благодаря деньгам саудовской королевской семьи, вечно корчит из себя Муссолини,
и которое в своей мании величия рассчитывает войти в историю как Джордж Вашингтон
Палестинский. Это косноязычие, которое, когда его интервьюируешь, не в силах сложить ни одной
законченной фразы, связной речи. Для того, чтобы все это сложить воедино, написать и
опубликовать, требуется масса усердия и терпения, и в сравнении с ним даже Каддафи - истинный
Леонардо да Винчи. Этот притворный воин, вечно выступающий в униформе, как Пиночет, никогда
не надевал гражданского платья и никогда не участвовал ни в одном сражении. Вести войну он
поручает другим - всегда поручает другим. Убожествам, которые в него верят. Этот
напыщенный бездарь, который, играя роль главы государства, провалил переговоры в Кемп-Девиде при посредничестве Клинтона. Нет-нет-Иерусалим-хочу-весь-целиком. Этот вечный лжец, у которого
мелькает проблеск искренности лишь когда он, в отсутствие лишних ушей, отказывает Израилю
в праве на существование, и который, как я пишу в моей книге, опровергает себя самого
каждые пять секунд.
Он всегда ведет двойную игру, даже когда его спрашивают который час, и ему
никогда нельзя верить. Никогда! Он всегда вас, в конечном счете, предаст. Этот вечный
террорист, который умеет быть только террористом (оставаясь в безопасности) и который в семидесятых годах, когда я брала у него интервью, обучал террористов же из банды Баадер-Майнхоф. С ними были и десятилетние дети. Бедные дети. (Сегодня их учат быть камикадзе. Сто детишек-камикадзе на обучении - сто!) Этот вертопрах, который держит жену в Париже, где ей прислуживают и поклоняются как королеве, и который держит свой собственный народ в дерьме. Из дерьма его извлекают только затем, чтобы послать на смерть, на убийство и на смерть, как тех восемнадцатилетних, которым для того, чтобы встать вровень с людьми, надо
начинить себя взрывчаткой и превратиться в пыль вместе со своими жертвами. И эти итальянцы его
любят - да, любят. Так же, как они любили Муссолини. То же самое и многие другие европейцы.

Я считаю это позорным и вижу во всем этом зарождение нового фашизма, нового
нацизма. Фашизма и нацизма тем более коварного и омерзительного, поскольку к нему ведут
те, кто лицемерно корчит из себя сторонников добра, прогрессисты, коммунисты, пацифисты,
католики - даже христиане, которые имеют наглость объявлять поджигателями войны тех, кто,
подобно мне, ищет правды. Я вижу, да, и я говорю о том, что будет. Я никогда не была нежна с
трагическим по-шекспировски Шароном. ("Я знаю, что вы пришли добавить скальп к своему
ожерелью", - пробурчал он почти с грустью, когда я пришла брать у него интервью в 1982-м
году.) С израильтянами я часто спорила, до грубости, и в прошлом немало защищала
палестинцев. Может быть, больше, чем они того заслуживали. Но я - с Израилем, я - с евреями. Я та, кем я была в те времена, когда еще девочкой сражалась плечом к плечу с ними, и когда Анна Мария и ей подобные гибли под пулями. Мне внушает отвращение антисемитизм стольких
итальянцев, стольких европейцев, мне стыдно от того стыда, который обесчещивает мою страну и
Европу. В лучшем случае это - не сообщество государств, а сборище Понтиев Пилатов. И даже
если все жители этой планеты будут думать по-другому, я буду думать так, как думаю.

Конец